Большой секрет для маленькой компании, часть IV

[sestra_kerry]

Chapter 4. «Наверное, ты не считал себя богом –
Ты просто хотел наверх,
Резонно решив,что там теплей,чем внизу»

Добрый кельтский бог Дагда стоял у окна и задумчиво глядел, как дворничихи подметают газон. Прекрасна осень на Подоле – под гул трамваев и звон колоколов Ильинской церкви. «Home, sweet home», - думал Дагда, наблюдая, как огненные и золотые кленовые листья сгорают, оставляя только кучу золы и струйку белого дыма. «Прощай, милый сердцу Эрин, прощайте, родные стены, маленькая уютная кухня и рыжие усатые тараканы. Не зря мама родила меня на высоте пять тысяч футов, когда Боинг, в котором они с отцом летели на Ямайку, пересекал русско-китайскую границу…Всю жизнь без приюта, так и помру перекати-полем, не имея своего угла…»

У Дагды был веский повод для столь печального настроения. Его в очередной раз собирались турнуть со вписки, проще говоря, оставить без крыши над головой. Эта история повторялась уже бессчетное количество раз. То хозяев не устраивает квартплата, то владельцы продают жилье, чтобы купить новое, побольше, то соседи неуживчивые, а иной раз все куда проще – скажем, оставил в раковине немытую посуду, или, как у классиков отечественной сатиры, не выключил свет в уборной. Хотя чаще всего Дагда просто обламывался сидеть на одном месте; заскучает - руки в ноги, рюкзак на спину и айда “to beet the highway”.

Теперешней его хозяйкой была сердобольная тусовщица лет 45, во времена бурной юности курившая с френдами анашу, балдевшая от Джимми Хендрикса и «Ти Рекс» и, по слухам, не раз ломавшая себе конечности, отплясывая рок-н-ролл на вечеринках. Эти подвиги давно уже стали достоянием истории. Зарабатывала Селена Перфильевна на хлеб насущный журналистикой – сочинением для музыкальных журналов злободневных статей, порой весьма остроумно озаглавленных: «5'NIZZA начинается в субботу», «Кто боится Брайана Ферри», «Рок-н-ролл жив, а БГ пускай сперва научится играть нормально».
Привидения с мотором, селившиеся на шару в ее маленькой квартире, на следующей неделе окончательно и бесповоротно изгонялись вон. Любимый сын хозяйки наконец нашел ту единственную герлу, о которой он мечтал всю жизнь. Поскольку герла пребывала уже на шестом месяце, молодым супругам срочно требовалось жилье, свободное от любых инопланетных форм жизни. Короче, вписка закрывалась.

«Свалить из этого города подобру-поздорову. Надоел безмерно. Туманный Альбион, иначе не скажешь… Зимой вместо снега каша и плюс три, на Новый год (во дела!) дождик шел и травка зеленела, как в апреле…Пойду-ка проветрюсь да куплю чего поесть – со вчерашнего дня в животе пусто».
Дагда сунул руку в карман широченных бордовых клешей и выгреб кучу мелочи. Воображение рисовало ему лежащие на прилавках связки бананов и банки с консервированной кукурузой – еда, которую он так любил. Имеющихся денег хватило бы разве что на полтора банана… «и одну банановую шкурку. Кефир – ну если купить поллитра самого дешевого…и буханку черного украинского. Хорошо, что я не курю. Разорился бы на сигаретах» - подумал добрый бог, захлопывая тяжелую бронированную дверь.

По дороге обратно Дагда зачем-то свернул в сторону Андреевского спуска. Вечернее солнце золотило стены домов, в воздухе витал аромат конских каштанов и «палок-вонялок», курительных индийских палочек, продаваемых на лотках по всей улице. Дагде в этот момент вспомнился исход кельтов из Египта. «И сказала тогда всемогущая Дану: «Отныне вы будете носить штаны и плащи из ткани в клеточку». Золотые времена! Дагда утер со щетины на щеках скатившуюся слезу.
- Всемогущая Дану? Вы, молодой человек, всегда так – разговариваете на улице сами с собой?
Дагда замер. Застыл на месте как столб. На бордюре сидело странное существо в конфетно-розовом сари и линялых джинсах. В руках существо сжимало дешевую пластмассовую «Ямаху», а на шее у сего неопознанного объекта болталась табличка «Ищу единомышленников для создания фолк-группы».
«О Эрин…Приснится же такое…Неужели я дома? Или это с голодухи глюки начались?»
- One of my girlfriends had such hair as yours, - пролепетал Дагда на чистейшем неирладском языке.
- И чем это Вам не ндравятся мои волосы? Ну да, я не мыла их уже неделю…Дык воду отключили! Ремонт сети водоснабжения! Thanum an Dhul, корова их забодай!
Дагда грохнулся в обморок.


- И как же это тебя, о Дагда, угораздило? Да ты посмотри на себя – кожа да кости. Голодный обморок прямо на улице, хорошо хоть не на проезжей части. Где же твой, скажи пожалуйста, котел с неиссякаемой хавкой?
Дагда очнулся в полутемной маленькой комнатке. Ни стола, ни стульев, никакой другой мебели, кроме этажерки с книгами, не было; пол покрывал цветастый бухарский ковер и валялась груда подушек. В углу возвышался огромный турецкий кальян. «Приснится же такое!» Но знакомый запах «палок-вонялок» вернул его к действительности.
- Добро пожаловать в наш херовый мир обратно, - произнесло загадочное носатое существо в конфетно-розовом сари.
- Ты…ты кто? О мать богов, всемогущая Дану…Я за кефиром пошел, а тут такие приключения, - Дагда воззрился на огненную шевелюру богини. «Да нет, у Дану волосы вроде черные, как вороново крыло…Дейрдре, а может Грайне. Фиг ее разберет»
- Шри Лакшми к вашим услугам, а лучше просто Лаки. Приятно познакомиться.
- Дагда. – добрый бог с опаской протянул ладонь для рукопожатия. – Что-то не вспомню такого имени в нашем пантеоне…
- Да вы че, молодой человек, с Луны свалились? А слово «Веды» вам о чем-нибудь говорит? Может, вы и в Индии никогда не бывали? – только тут Дагда понял, что источником звона в его ушах является маленький серебряный колокольчик, зачем-то подвешенный к носу собеседницы. Богиня была искренне возмущена, и комната наполнилась пронзительным дребезжанием.
- Читал…На первом курсе инъяза…Припоминаю, - тут Дагда почувствовал сильнейший спазм желудка. – А у вас поесть ничего не найдется?
- Конечно-конечно! Скрезол, тьфу, склероз. – Спустя мгновение появились блюдо с дымящейся печеной картошкой, огромная жареная скумбрия, банка малинового варенья и чайный прибор.


- Понимаешь, Лаки, котел – это только образ, метафора, так сказать. Речь шла всего-навсего о внутреннем источнике энергии. Неиссякаемый котел энергетической хавки…Зашифровали для непосвященных. А еду я в кастрюле готовлю. В самой обыкновенной, эмалированной.
Дагда отправил в рот очередной кусочек скумбрии и зажмурился от удовольствия. Лакшми наполнила чашку горячим жасминовым чаем и воззрилась на эксклюзивные Дагдины феньки.
- А дубина твоя где? Палица, которую, по идее, за тобой на повозке восторженные поклонники должны таскать?
- Палица? Дома осталась. С ней по трассе ездить дюже неудобно – ни одна попутка не возьмет. У меня заместо нее вот чего. – И тут Дагда достал из-за пазухи…
- ДУДКА! Всамделишная! Живая ирландская дудка! Аааааа!
Лаки на радостях пустилась в пляс. К великому изумлению Дагды, серебряный колокольчик в ее носу выбивал его любимую джигу – «Kid on the mountain».
- Да не скачи ты так, уже голова кружится. Дудка как дудка, у меня еще и боран есть…
В дверь позвонили. Кто-то без передышки давил на кнопку, и дверной звонок перекрыл дребезжание серебряного колокольчика. Лакшми рванула открывать.
Дагда нехотя отодвинулся от блюда с картошкой и забился подальше в угол.
- Не пугайся, Семен Семеныч, у нас гости.
- А? Что? Где? Ну ладно, я пошел, мне еще Мийо разучивать.
Лакшми впихнула в комнату странного посетителя. Это был небольшого роста человечек со взъерошенными волосами, во фраке и с галстуком бабочкой («Ну точь в точь дирижер симфонического оркестра» - подумал Дагда). На шее у человечка болталась фотокамера «Зенит-Е», а за спиной – футляр, похожий на скрипичный. Карманы черных брюк со стрелками оттопыривались, набитые разнообразными предметами. Кажется, тут были и отвертки, и гаечные ключи, и набор складных ложек и вилок для туристов. «Он бы еще циркулярную пилу с собой таскал» - усмехнулся добрый бог.
- Я…это…Семен Семеныч. Луг Самилданахович по паспорту то есть. Только людям, и мне в том числе, трудно выговорить. Поэтому Семен Семеныч, или просто Сеня.
«Где-то я его уже видел. Татарин, что ли?» - лихорадочно соображал Дагда. Ему опять вспомнился исход кельтов из Египта.
В чашках вновь появился горячий жасминовый чай, но картошки Дагде уже не досталось – загадочный гость умял все блюдо во мгновение ока. Дагда в знак протеста вытащил из-за пазухи дудку и заиграл старинный ирландский марш «The Battle of Augrim». Лаки и Семен Семеныч заговорщически переглянулись.
- Послушай, Дагда. Ты говорил, у тебя боран есть? Может быть, ты и играть на нем умеешь? – Лаки сделала вид, что не заметила умопомрачительной гримассы. – Мы ансамбль собираем, фолк-группу…
- Под названием «Вечная молодость»? – Эохайду Дагде стало смешно. «Детский сад. Я на этих фолк-группах собаку сьел, хоть и не кореец. Свары, склоки, амбиции, и ни одна дольше полгода не продержалась. Нет, это какая-то очередная подсада. Пойду-ка я восвояси. Где моя сумка с кефиром, Thanum an Dhul?»
- А название мы еще не придумали. Можем сообразить сообща, коль скоро нас уже трое, - Лаки подмигнула Семен Семенычу и протянула Дагде блюдечко с малиновым вареньем.
- Розовые Уши Надежды, - буркнул Эохайд. «Заманивают. Чаем да вареньем обольстить хотят. Гады», - добрый бог вздохнул и зачерпнул варенье столовой ложкой.
- Нет, это слишком длинное. Лучше, чтоб одно слово было, - Лаки возвела очи к потолку и наморщила лоб.
- Слово из трех букв, вторая «У»,- захихикал Семен Семеныч. – «Чтобы построить забор, сначала пишут слово из трех букв, затем прибивают к нему доски».
Чувство юмора не у всех работает на голодный желудок. Хохма вывела Дагду из себя, и ему нестерпимо захотелось запустить блюдцем с остатками варенья в физиономию прожорливого божества, именовавшего себя Сеней. Он сунул дудку в рот обратным концом и издал пронзительный свист.
- Точно! Из трех букв, вторая «У»! Как я раньше не догадалась! – Лаки опять запрыгала по комнате, дребезжа колокольчиком.
- Чтоооо? – Семен Семеныч возмутился не меньше Дагды.
- Из трех букв! РУН!
- Что в переводе с ирландского означает «Секрет, загадка, тайна». Точно говорю, не зря же четыре года учился в инъязе, хотя ирландский гэльский вообще-то мой родной…второй после английского.
Уже давно стемнело. Дагда шел по Владимирской, подбрасывая носком ботинка огненные и золотые опавшие листья. Казалось, даже дома, деревья и камни мостовой вместе с ним напевают его любимую джигу «Kid on the mountain». А звезды в вечернем небе сами собой сложили слово из трех букв:

RÚN

Январь 2004